Кавказ и Причерноморье в русско-турецких отношениях

отправился  в Петербург для переговоров по этому вопросу. В том же году через Северную Осетию по Дарьяльскому ущелью было переведено товаров на сумму около 160 000 рублей.  Вместе с тем, располагая к себе горские народы, русское правительство предоставляло им важные льготы. Указом императрицы от 23 декабря 1760 г. был разрешен вывоз через Астрахань в Кизляр кабардинцам, кумыкам, брагунцам и осетинам множество различных мануфактурных товаров. Одновременно в интересах горцев вывоз этих товаров в Иран был временно закрыт, что способствовало расширению торговли коренного населения с населением пограничной полосы России.

Но положение на Кавказе оставалось неустойчивым. Правители Турции и Крыма продолжали разжигать междоусобицы в Дагестане и Кабарде, распространяя их постепенно на Азербайджан и Грузию. Особой остроты они достигли в Дагестане после смерти шамхала Хасбулата, когда шамхальское достоинство стали оспаривать бойнакский владетель Муртузали и казанищенский владелец Тишсиз (беззубый) Баммат. Сообщая о начавшихся междоусобицах в Петербург, Л.И.Фрауендорф отмечал, что Хасбулат умер 1 апреля 1769 г., а на его место решено возвести племянника Хасбулата Магомеда, которому от роду 15 лет. Но комендант сомневался в прочности позиций Магомеда, «потому что ежели кто другой из той же породы старше его просить будет о возстановлении себя шефхалом … может учинитца перемена».

Так оно на деле и случилось. Месяц спустя Фрауендорф уточнил, что шамхалом объявил себя бойнакский владелец Мехди, но ввиду преклонного возраста передал эту власть своему сыну Муртузали, которого поддержали его брат Баммат, акушинские старшины и владелец Казикумуха Магомед-хан. Воспользовавшись смутами, новый правитель Кубы Фатали-хан захватил Дербент. Междоусобицы в Дагестане приняли затяжной характер, вовлекая новых участников. Оспаривая шамхальское достоинство, против Муртузали выступил Тишсиз Баммат, которому помогали Фатали – хан, уцмий Амир-Гамза, аварский хан Магомед-нуцал, владетели Костека и Эндирея Алиш Хамзин и Темир Хамзин.

В конце 1762 г. Тишсиз Баммат переселился в Эндери и обратился к кизлярскому коменданту А.А.Ступинину с просьбой о принятии в российское подданство. Заверив Баммата в своем добром расположении к нему, комендант предупредил его, чтобы он не враждовал с шамхалом Муртузали, чтобы не вызвать набегов последнего на подданных России – Эндирея, Аксая и Костека. Тем не менее в начале 1763 г.Тишсиз Баммат возобновил борьбу и захватил власть шамхала, но летом того же года достоинство шамхала перешло к Муртузали. Стараясь стабилизировать обстановку, коллегия иностранных дел предписала кизлярскому коменданту: «впредь старатца кумыцких владельцов, сколько возможно, воздерживать, чтобы они явного отмщения, за изгнание его (Тишсиз Баммата) тарковскому шефкалу (Муртузали – Н.С.) и военного со своей стороны на его жилища и владения наступления не делали».

Междоусобная борьба в Дагестане и в Кабарде привлекала внимание не только России, но в еще большей степени Крыма и Турции. Каждая из них имела свои планы не только относительно отдельных частей, но и всего Кавказа, что заставляло их «с большой настороженностью следить за действиями друг друга».  Так, например, по сведениям кизлярского коменданта, в апреле 1762 г. к владетелям Аксая и Казикумуха поступили специальные письма от султана Мустафы III с извещением «о несогласии … между Россиею и Портою Оттоманскою» и внушением, чтобы «весь дагестанский народ по однозаконству (единоверию с османами) … никакого вспоможения России не делали».

Россия, разумеется, не осталась в долгу и старалась ослабить натиск Порты, противопоставив ей или перетянув на свою сторону союзников Стамбула, вплоть до непоследовательно следовавших указаниям султана отдельных крымских ханов.

§ 3. Поддержка западными державами антироссийского курса Стамбула и   Бахчисарая. Подготовка войны против России

Более активно кавказская политика царизма стала проводиться со времени государственного переворота и провозглашения императрицей Екатерины II в 1762 г. В связи с этим А.А.Ступнину специальным указом коллегии иностранных дел от 12 августа 1762 г. предлагалось известить об этом всех князей Большой и Малой Кабарды, независимо от их внешнеполитической ориентации.  Как и следовало ожидать, это обращение коллегии к кабардинским князьям обеих «партий» вызвало недовольство турецкого двора, активно поддержанное Францией, Пруссией и Данией. 

22 июня 1752 г. прусский посланник Рексин доносил из Стамбула в Берлин, что «находящийся здесь датский посланник Геллерт работает ныне у Порты сильно, чтоб ея на россиян подвигнуть».  В то же время сама Пруссия активно поощряла реваншистские устремления Турции и Крыма против народов  Кавказа. Согласно реляции Обрескова от 24 октября 1762 г., только за вторую половину 1761 г. прусский король снабдил хана Керим-Гирея денежной суммой на 5 000 левков.

Донесение Обрескова подтвердилось сведениями, поступившими из Крыма. Прибывший из Крыма в Кизляр в конце декабря Г.Капанчиев подтвердил, что хан Керим-Гирей имеет тесную дружбу с королем Пруссии, получил от него «немалое число денежной казны чтоб … начал с Россиею войну».  Касаясь позиции Франции по этому вопросу, в личном письме к императрице он писал «о происках французских», направленных на то, чтобы «возбудить хана … против империи вашей … и трактату противной поступок».

По-видимому, политическая и денежная поддержка Пруссии подвигли Керим-Гирея на неоднократные попытки перетянуть  на свою сторону кабардинских князей, но безуспешно. Пользуясь этим, русское правительство сделало через Обрескова резкое уведомление Порте, чтобы она не  допустила «себя вовлечь в пагубные сети, которыми хан крымской обоим высоким империям (России и Турции) во вред их, а иногда на собственную себе гибель готовит».

Вместе с тем правительство принимало более действенные меры для принятия северокавказских владельцев в свое подданство. Благодаря этим мерам весной 1762 г. подданство России приняли 46 представителей Дагестана и Чечни, а летом – переселившихся на плоскость 500 дворов карабулаков.

Учитывая тенденцию к усилению пророссийской ориентации среди основной массы трудового населения, правительство стало активно поощрять переселение осетин и ингушей на равнинные земли и покровительство холопам, бежавшим от притеснения кабардинских, чеченских и кумыкских князей. Во избежание недовольства владельцев этим переселением и поощрения их склонности в сторону России в августе 1762 г. императрица повелела сообщить, что объявляется «бригадиру кумыцкому владельцу Алишу Хамзину, и протчим владельцам, андреевским, аксайским, брагунским, чеченским, кременчюковскому, алдинскому  и их узденям, и всем нашим подданным кумыцким и другим горским народам наша императорская милость».

Политическое решение воля императрицы нашла  в указе Сената от 9 октября 1762 г., имевшем важное значение для координации политики царизма на Северном Кавказе, особенно в Кабарде, Чечне, Ингушетии, Осетии. Рассмотрев обращение Корчоки Кончокина о защите малокабардинцев и живущих за Малой Кабардой осетин и ингушей от притеснений князей Большой Кабарды и переселении их на новые места, Сенат решил, обсудив все стороны проблемы, определить местом их переселения территорию «по Тереку между урочищами Моздок и Мекеня».  При этом Сенат исходил из того, что указанные урочища находятся в пределах российской границы, удобны для возведения крепости и по 8-му пункту Белградского трактата 1739 г., предусматривающему право обеих сторон покровительствовать принявшим их веру переселенцам, не может вызвать претензии со стороны Турции и Крыма. «Для усиления кизлярского краю» Сенат считал целесообразным поощрять переселение в указанное место «всякой нации людей, то есть чеченцев, кумык и других из горских народов и ногайцев креститься желающих … а для размножения шелка и мануфактуры – о дозволении селитца и всех христианских наций людям: как то : грузинцам, армянам и другим, … располагая их селение по реке Терку между новой крепости и гребенского казачьего Червленаго города».

Вместе с тем Сенат предлагал провести ряд неотложных организационных мер. Управление переселенцами в указанном месте предлагалось Корчоке Кончокину, приняв от него присягу в чине подполковника с титулом князя Кончокина-Черкасского,  «удовольствовав при отпуске дачею ему» 500 руб., пожелавшим креститься его узденям – по 40 руб., а нежелающим – по 30 руб. Комендантом намечаемой крепости предлагалось назначить опытного в обращениях с горцами подполковника Петра Гака. Для поощрения переселения в урочище Моздок «помянутых народов … как на нужное и со временем существенную пользу приносящее дело», Сенат предлагал выплатить «при первом случае единожды» старшим и узденям – по 10 руб., рядовым – по 5 руб. на семью, а холостым «против того вполы»  (половину)

Исполняя волю императрицы, коллегия иностранных дел повелела кизлярскому  коменданту А.И.Потапову, как старшему военачальнику, взяться «за сие дело с возможным рачением», выбрать место для строительства крепости, поощрять принятие христианства горцами; отправить в Кабарду нарочного с К.Кончокиным для тайной агитации, но делать это так, чтобы «ни малейшего вида повелительства принуждения не оказывая, … дабы прочим кабардинским владельцам, а особливо и хану крымскому, по их внушениям не подалось случая сделать Порте подтвердительного представления … и чрез то положить препятствия в сем деле».

Проведя значительную работу среди осетин и ингушей, убедившись в их готовности переселиться на новое место жительства, весной 1763 г. комендант Гак, приступил к закладке Моздокской крепости, куда переселился со своим родом, подвластными узденями и крестившимися холопами подполковник К.Кончокин. Терская пограничная линия с редутами достигла станицы Червленной, составив в длину около 200 верст  к западу от устья реки Терек. Так была заложена основа новой Кизлярско-Моздоскской линии, ставшей границей между владениями России и поселениями народов Северного Кавказа.

Однако строительство Моздока и Кизлярско-Моздокской линии не обошлись без внутрирегиональных и междоусобных осложнений. С весны 1763 г., когда была заложена крепость Моздок, русско-турецкие и русско-крымские отношения приобрели сложный и напряженный характер. Обстановка в Кабарде снова накалилась. Строительство Моздока на пастбищных землях кабардинских князей в непосредственной близости от их родовых замков и массовое бегство крестившихся холопов в Моздоке, где они освободились от крепостной зависимости, получая права наравне феодальной знати, вызвало недовольство кабардинской знати, увидевшей в этом угрозу своим политическим и экономическим привилегиям.

Хотя большинство кабардинских князей продолжало по-прежнему последовательно ориентироваться на Россию, среди части из них, в том числе представителей баксанской «партии», началось сильное брожение. Требуя прекращения строительства Моздока и возвращения беглых холопов, они стали угрожать переселением из Кабарды и переходом в османо-крымское подданство, чем не замедлили воспользоваться правящие круги Турции и Крыма.

Поэтому турецкие и крымские дела, особенно крымский вопрос, не сходили с повестки дня российской дипломатии. Неослабевающий интерес к турецким и крымским делам проявила Екатерина II. Сразу же после вступления ее на престол канцлер М.И.Воронцов подал ей несколько записок политического характера, в том числе: «О Порте Оттоманской», «О Малой Татарии» и др., в которых выдвигалась мысль о необходимости приобретения «полуострова Крыма или Донского устья, или какого-нибудь места удобного к содержанию флота на Черном море, доставить себе на оном твердое основание».  Отсюда делался вывод, что Россия в целях своей безопасности должна готовиться к присоединению Крыма к своим владениям.

Более подробно эти идеи канцлера нашли отражение в докладе от 6 июня 1762 г., в котором предлагались два варианта решения крымской проблемы: 1) добиться присоединения Крыма к России; 2) добиться предоставления Крыму независимости Турцией. Оба варианта в той или иной мере обеспечивали господство России в Северном Причерноморье и безопасность южных границ. В случае успешного хода событий предлагалась реализация первого варианта – присоединение Крымского ханства, а, следовательно, и всего Кубанского края, отделенного Азовским морем от турецких земель. На случай решения второго варианта – предоставления Крыму независимости – предлагалось окружить Правобережную Кубань зависимыми от России вассальными территориями.

Однако это были перспективные планы, предусматривающие окончательное решение черноморской проблемы. На повестке дня стояли более конкретные вопросы – отражение угрозы со стороны Турции и Крыма, нависшей над Кабардой в связи с обострившейся там обстановкой. Поэтому Екатерина II, хотя и одобрила доклад канцлера, повседневно напоминала ему об учреждении консульства в Крыму для получения оттуда необходимой информации. Получив в феврале 1763 г. согласие на это хана Керим-Гирея, она вздохнула облегченно и возблагодарила бога «за милость свою».

Назначенному в мае 1763 г. консулом в Крым майору А.Никифорову, наряду с выяснением геополитики Крымского полуострова, предлагалось уточнить планы хана в отношении Кубанской орды, Северного Кавказа и России. Главное же консулу следовало «прилежно», но с крайнею осторожностью «установить»: «не покусится ли он желанием быть в русском подданстве или отступить от Порты и учинить себя самодержавным и ни от кого независимым государем» ; «в какой силе и кредите у татарских народов».

Специальный пункт инструкции, врученной Никифорову, касался агрессивных намерений Крыма в отношении Кабарды. «Кабардинский народ, почитаемой в тамошней стороне за превосходно храброй, - подчеркивалось в нем, - был всегда предметом ревностного старания ханов крымских иметь оной себе подчиненным. … Если бы удалось привесть кабардинцев в свое послушание, мог бы он старание свое распространить о приобретении в свое подданство и других горских народов, а тем сделать себя сильным во всех горах».

Двусторонняя информация о замыслах Турции и Крыма на Кавказе и антироссийских интригах западных держав поступала и по другим каналам. Так, 15 февраля 1763 г. Обресков доносил императрице, что сделанная прусским королем русскому послу в Берлине В.А.Репнину «конфидентное сообщение» о попытках Австрии и Франции возбудить Порту на войну с Россией, хотя и подтверждается, но по существу это ничто иное «как одна сего государя хитрость употребленная для приведения высочайшего вашего двора с помянутыми державами в некоторую недоверку».

В ответных инструкциях коллегии Обрескову настоятельно рекомендовалось обратить внимание на действия крымского хана, который попытается подчинить себе кабардинских князей, колеблющихся между Россией, с одной стороны и между Турцией и Крымом – с другой. Так оно на деле и случилось. В ноябре 1763 г. хан заверил кабардинских князей, что «ежели они с российской стороны имеют притеснения, через поселения в урочище Моздок … то он хан  …  их до того не допустит силою».

Коллегия подчеркивала, что усиление влияния хана на Кубани, особенно среди кавказских горцев, весьма нежелательно для России. Предупреждая, что хан будет представлять Порте действия российской стороны «с великими и ненавистными прибавлениями», резиденту советовали связаться с консулом в Крыму и не допустить враждебных акций против России.