Кавказ и Причерноморье в русско-турецких отношениях

Эти качественные сдвиги в кавказской политике России не остались без последствий. Негласная поддержка ею стремления народов горного края оградиться от притязаний Порты после смерти Надир-шаха способствовала дальнейшему расширению и укреплению российско-кавказских отношений. Этот процесс заметно развивался в Дагестане, Кабарде, Чечне и Осетии, что благоприятствовало более активному проведению кавказской политики России.

§ 2. Активизация политики России на Северном Кавказе. Попытки

Порты противопоставить Кабарду России по крымским и черноморским делам

Обстановка на Кавказе к началу 50-х гг. оставалась сложной. Свержение иранского владычества и отражение притязаний со стороны Турции и Крыма не избавили народы региона от новых угроз. Ввиду указанных причин положение на Северном Кавказе оставалось неустойчивым: правители Турции и Крыма постоянно прибегали к политике экспансии. Так было в начале 50-х гг., когда крымские ханычи Кази-Гирей, Шабаз-Гирей и Саадат-Гирей потребовали от части пророссийски ориентированных кабардинских князей покинуть свои родовые поместья и переселиться на принадлежащие им крымские поместья.  Русские дипломаты решительно требовали от турок повлиять на  крымских царевичей, но их родной отец хан Арслан-Гирей всю вину за нарушение Белградского договора 1739 г. и обострение русско-турецких отношений возлагал на российскую сторону. Изобличая несостоятельность измышлений хана, новый русский резидент А.И.Неплюев прямо заявил турецким министрам, что «надлежит равномерно обоюдным дворам язык воздержать таких своевольников и оных наказать, чтоб впредь подобных плевел не вымышляли».

На состояние русско-турецких и русско-крымских отношений оказывали влияние не только османские и крымские правители, но и западные державы, в частности, Франция. Наблюдая за действиями иностранных послов, Неплюев особенно заметил, что «французы в Крыму нарочных для поддувания огня содержат». Поддержка французских и шведских дипломатов вдохновила Порту и Крым на продолжение борьбы за Кавказ. В феврале 1751 г. прибывшие из Крыма в Черкасск лазутчики сообщили русским властям, что кубанский сераскер Саадат-Гирей пытается привести горских черкесов в подданство крымского хана, чтобы в случае войны с Россией использовать их на своей стороне. 

Эти донесения вызвали ответные действия со стороны России, усилившей политику «ласкания» местных владельцев, что имело важные политические последствия. В течение 1750-1751 гг. обратились за подданством к России и получили заверения о покровительстве с ее стороны шамхал Хасбулат, дербентский хан Магомед Хусейн, кубинский хан Хусейн Али и 16 кабардинских князей и узденей баксанской «партии».

Вместе с тем в Петербурге вырабатывались и реализовывались более эффективные меры для предотвращения «воровских набегов со стороны Крыма и Кубани Указом императрицы Елизаветы Петровны от 15 июня 1751 были выставлены 100 гребенских казаков на р. Кум, в урочище Хара-Хогон, учреждены две заставы между Астраханью и  Кизляром, оснащенных по 100 человек доброконных и вооруженных с разъездом до урочища Джан-Бат», расположенном между Астраханью и Кизляром «на половине пути».  Одновременно предпринимались меры для защиты пограничных рубежей со стороны Азова, установленных Белградским трактатом 1739 г. и пограничными соглашениями 40-х гг.

Однако главное внимание в кавказской политике России в это время уделялось прекращению междоусобной борьбы кабардинских князей, в которой Турция и Крым чаще всего поддерживали кашкатавскую «партию» (владения которых располагались у горы Кашка-тау), а Россия, наоборот – баксанскую «партию», имеющую владения по р. Баксан. С этой целью в апреле 1751 г. Петербург направил в Кабарду полковника А.Шедякова и майора И.Барковского с ответственной задачей: «крайне прилежать добрым словом и увещеванием обоих партий примирить и согласить так, чтобы они все прежде бывшие их вражды забвению предали».

Но выполнить это задание им тогда не удалось, так как крымские и кубанские эмиссары продолжали вмешиваться во внутренние дела Кабарды, призывая «их, владельцов к себе со всей Кабардой, чтобы они поселились в вершинах Кубани и были б с ними заодно».

В донесениях Шедякова и Барковского подчеркивалось, что там продолжают орудовать сыновья крымского хана Арслан-Гирея, которые «немалые Кабарде разорения чинят … обирают ясырей, лошадей и скот и все то отсылают в Крым и Кубань». 

Понадобилось три года упорной работы и повторной отправки тех же курьеров в 1753 г., причем на этот раз Барковский и Татаров должны были приложить максимум усилий чтобы прекратить междоусобную борьбу князей, для чего «выдать князю Атажукина рода – Бамату Кургокину тысячу рублей».  На этот раз они добились временного показного примирения враждующих и развели их на прежние места: Хамбулатов род поселился в Кашкатау и при реках Шалухе и Нальчике, а роды Атажукин и Мисостов расположились по рекам Малке, Баксану и Чегему.

Это примирение кабардинских князей, состоявшееся благодаря энергичным усилиям Петербурга, хотя и смягчило русско-турецкие противоречия, но не сняло кабардинскую проблему с повестки дня. Наоборот, оно послужило поводом для Порты упрекать Россию в том, что она склоняет кабардинцев на свою сторону не из-за благих намерений, а чтобы готовить их к войне против Швеции и Пруссии. В ответ российское правительство обратило внимание Порты на то, что крымский хан не только привлекает кабардинцев в свое подданство, но и притесняет их, принуждая кабардинских князей к уплате денежного вознаграждения за убийство в 1729 г. Бахты-Гирея Дели Султана, которого в Стамбуле объявили бунтовщиком. Русское правительство требовало от Порты, чтобы крымский хан прекратил нападение на Кабарду и отозвал своих сыновей из-за Кубани.

28 декабря 1753 г. рейс-эфенди прислал новому русскому резиденту в Турции А.М.Обрескову записку о том, что будто кабардинцы присоединили к себе принадлежащих крымскому хану абазинцев 6 деревень и 1 бесленейскую деревню из 300 дворов, совершают нападения на Кубань и принимают перебежчиков.  Для усмирения кабардинцев Порта просила прислать русские войска вместе с войсками крымского хана.

Выполнение этих надуманных условий противоречило Белградскому трактату 1739 г. и было в основном обоснованно отвергнуто, за исключением пункта о бесленеевцах. Касаясь именно этого пункта, в марте 1763 г. канцлер Бестужев-Рюмин письменно потребовал от кашкатавских князей, чтобы они задержанных 300 дворов бесленеевцев «немедленно на прежние их жилище отпустили»,  что и было исполнено под контролем И.Барковского и П.Татарова.

Оказавшись в изоляции, кашкатавские князья, как указывалось выше, вынуждены были перебраться  в свои родовые поместья. Однако, опасаясь ухудшения своего положения на новом месте из-за недовольства Крыма своим переселением, они стали склоняться на сторону России и «окончательному» примирению с баксанской «партией». Согласно реестру кизлярской канцелярии за 1753 г, присягу на верность России подписали 15 владельцев и 20 узденей этой группы кабардинских князей.  23 октября того же года представители враждующих «партий» подписали соглашение о прекращении междоусобиц в урочище Тохтамыш «с целованием на Коране», что способствовало стабилизации положения в Кабарде. Границы между ними устанавливались по р. Чегем.

В середине 50-х гг. важное место в кавказской политике России, наряду с Кабардой и Дагестаном, заняли Осетия, Чечня и Ингушетия. Отправив осетинское посольство из Петербурга в 1752 г., царизм усилил политику христианизации осетин и ингушей, как средство политического приобщения их к России. Однако поощрение переселения осетин и ингушей из горных ущелий на равнинные земли Притеречья, находившиеся в собственности кабардинских, чеченских и кумыкских князей, обострило отношения не только с этими владельцами, но и с Турцией и Крымом, бдительно следившими за политикой России на Северном Кавказе. 

Ввиду указанных причин «переселенческая» политика царизма носила осторожный характер. Она проводилась с учетом не только кавказской, но международной обстановки, сложившейся накануне Семилетней войны (1756-1764). Прусский король Фридрих II, ожидавший столкновения с Россией, пытался спровоцировать Турцию против нее, активно поддерживая антироссийские действия Крыма на Северном Кавказе. Неслучайно коллегия иностранных дел в августе 1757 г. предложила отвести для заселения осетин часть территории, находящейся в российском владении за р. Курпа до Кизляра, расположенной между станицами гребенских казаков.

Но избежать конфликта с отдельными чеченскими владетелями, совершавшими антироссийские акции из-за бегства своих подданных под покровительство России, ей не удалось. Столкновения между чеченцами и крестившимися кабардинцами сопровождались жертвами, захватом заложников и угоном скота. Источники свидетельствуют, что вина за эти стычки больше падала на чеченцев, ввиду чего, для «увещевания» чеченцев в апреле –августе 1758 г. была организована военная экспедиция под командованием кизлярского коменданта И.Л.Фрауендарба, завершившаяся без особых потерь с обеих сторон. При подходе ее к Сунже чеченцы изъявили покорность с желанием быть по-прежнему «принятыми в подданство России».

События в Чечне и частые обращения осетин и ингушей за подданством к России привлекли внимание Турции и Крыма. Конкретным проявлением такого интереса стало специальное обсуждение на заседании дивана в сентябре 1757 г. комплекса мер, направленных против активизации политики России на Северном Кавказе.

Этот акцент во внешней политике Порты стал более действенным после государственного переворота в Крыму 4 апреля 1758 г., завершившегося смещением хана Халил-Гирея и возведением на трон Керим-Гирея.

Перемещение в Крыму было вызвано тем, что кавказская политика Турции приобрела воинствующий характер, чему способствовало новое обострение ситуации в Кабарде. Князья Большой Кабарды стали притеснять князей Малой Кабарды, вынуждая искать покровительства у России с просьбой переселиться в российские пределы. Убеждая императрицу в необходимости такого шага, в июне 1758 г. малокабардинские князья обратились к ней с письмом, настойчиво внушая мысль, что иначе «принуждены будем претерпеть всеконечную гибель, яко прах земли разсыпаться».  С аналогичным письмом в Кизляр обратился и принявший крещение князь Курчока Кончокин, желая переселиться со своим родом «между Моздока и Мекеня по сю сторону р. Терека».

Однако русское правительство, занятой войной с Пруссией, не решалось на такой шаг, опасаясь разрыва Белградского трактата и новой войны с Турцией. Создавшимся положением пытался воспользоваться хан Керим-Гирей, отправивший в Большую Кабарду с требованием «от кабардинских владельцов войска для вспоможения против оказавшихся ему противными подвластных его».  Не получив поддержки у кабардинских князей, Керим-Гирей лично обращался за помощью к ногайскому племени Навруз-Улу, но так же не добился успеха.

Однако эти неудачи не обескуражили предприимчивого хана. В ноябре 1759 г. Керим-Гирей с 10-тысячным войском появился у черкесов, призывая их под свое знамя «приласканием». Одновременно специальные курьеры с богатыми подарками были отправлены к абазинам, уговаривая «со всякою ласкою» перейти на сторону хана. Но смена тактики Крымом (угроз на «ласку») не дала ожидаемого эффекта. Баксанские князья под угрозой разорения удержали абазин на своих местах, а хану ответили категорическим отказом.

Провал попыток Керим-Гирея внести разлад среди кабардинских князей и подтолкнуть их против России подвигли ее на более активные действия на Кавказе. С начала 60-х гг. в ее политике на кавказско-крымском направлении наступил новый этап. В правительственных кругах Петербурга возрастает не только стратегическое, но и экономическое значение региона в качестве объекта колониальной эксплуатации.  Главными звеньями ее политики впредь стали черноморская проблема и кавказский вопрос.

Как указывалось выше, отдельные меры для сохранения влияния России на Кавказе предпринимались в предшествующие годы, не допуская проникновения Турции и Крыма в Кабарду, Дагестан и Закавказье. Но более эффективные меры стали проводиться со времени организации первой военной экспедиции в Чечню. Одновременно прилагались усилия для прекращения междоусобиц в Дагестане и укрепления там пророссийской ориентации. Важным шагом на этом пути стало назначение в 1759 г. за верное служение России старшего кумыкского костековского князя Алиша Хамзина с общего согласия кумыкских князей первым кумыкским воеводой со званием бригадира и годовым окладом в 500 рублей.  Комментируя это решение, канцлер М.И.Воронцов подчеркивал необходимость «сей кумыцкой народ, яко весьма немалой и находящийся на самой персидской границе, для всяких и впредь случаев содержать в подданстве».

Одновременно принимались меры для укрепления рубежей со стороны Крыма,  для чего назначенному временным поверенным в делах в Крыму в 1758 г. А.Шестакову давалось задание политического характера: «следить за вооружением крымцев и за их политическими замыслами, за сношениями их с Портою, Пруссиею и Польшею и отношением их … к Порте в смысле повиновения их султану».

Интерес России к крымским делам не был случайным. Политическая борьба в Крыму, взаимоотношения крымских ханов с Россией и Турцией непосредственно касались судьбы Причерноморья и Северного Кавказа. Не случайно в начале 1760 г. хан Керим-Гирей, имея своих приверженцев в Кабарде, обратился к ним с призывом «стараться общим согласием предаться Порте и Крыму, следуя правилам мусульманского закона».  3 марта М.Л.Обресков отправил об этом срочную депешу в Петербург: «хан крымской  подушает (подталкивает) Порту на разрыв с нами».  Неоднократные обращения Керим-Гирея к кабардинским князьям в июне 1760 г. также остались без ответа.

Тем не менее, назойливые домогательства Турции и Крыма на Кабарду вызвали озабоченность русского правительства и дипломатические контрмеры с его стороны. В ответном рескрипте Обрескову от 10 июля, опровергая измышления хана Керим-Гирея относительно Кабарды, как противоречащие Белградскому трактату 1739 г., предполагалось заявить решительный протест, что они вызваны «единым намерением, дабы двор наш привести в ссору, или явную войну с Портою Оттоманскою».

Заявление Обрескова, по видимому оказали воздействие на великого визира Раиб-пашу, который предупредил ханского курьера о личной ответственности за доставку ему ханских писем для собственного ознакомления с их содержанием самого султана.  27 апреля 1761 г. Обресков доносил в Петербург, что поданные им  «записки», основанные «на истине и на основательных резонах», возымели такой успех, что «весь испускаемый ханом яд ни во что обращается, и все им злостно вымышляемое и доносимое Порта в наименьшее уважение не приемлет».

Наряду с Кабардой и Дагестаном, правительство уделяло серьезное внимание стабильному развитию русско-грузинских и русско-осетинских отношений. В 1760 г. царь Таймураз лично